[float=right][/float]Первый год в университете пролетел подозрительно быстро и слишком легко. Может от того, что я не позволял себе пропускать занятия и набирал лишних факультативов, которые постоянно посещал. В общем, занимался тем, что мне нравилось и от чего я получал удовольствие. Не сказать, что начало было многообещающим. Первые несколько месяцев в университете я пребывал в своем собственном мире, выбраться из него было непосильной задачей. Перед отъездом в университет произошло слишком много дерьма, обухом оглушившего меня по голове, из-за чего я долгое время не мог прийти в себя. Я скучал по школьным временам, когда все было предельно просто. Была компания близких друзей, рядом был брат и была Дилан. Отсутствие этих двух людей сейчас я ощущал особенно остро и тяжело переносил расставание. Но в силу обстоятельств не мог заставить себя общаться с ними. С братом все было немного проще. Мы с самого детства были неразлучны и даже столь серьезная размолвка не подорвала наши отношения навсегда. Мы учились совсем рядом друг от друга, пусть и в разных университетах. Отсутствие же Дилан в моей жизни навалилось тяжелым камнем на сердце, но обида, пожирающая меня изнутри все еще подтачивала мою решимость вернуться к нашим прошлым близким отношениям. Я убеждал себя, что не нуждаюсь в ней, и с каждым днем получалось все лучше. Время действительно сглаживает острые углы, и ты воспринимаешь все иначе. Длительная тоска по рыжеволосой девушке выбивала меня из колеи. Знаете, как если бы я заклеил пластырем оторванную руку. Бессмысленно и беспощадно. Уйти с головой в учебу было единственно верным решением, так я и поступил. Спустя какое-то время мы с Адамом уже без обидняков разрешили все разногласия и несколько раз в неделю встречались на нейтральной территории, где я не мог бы столкнуться с бывшей девушкой. Все возвращалось на круги своя, я наконец почувствовал себя тем, кем являлся на самом деле, не обращая внимания на сосущую пустоту внутри. Ее заполняла учеба, к тому же, я с раннего детства обожал конструировать различные вещи из мусора, что попадался под руку, а в университетской лаборатории буквально нашел свое место и до поздней ночи просиживал там с отверткой и прочими инструментами в руках. Длительное время я существовал, чтобы в дальнейшем начать полноценно жить. Все-таки нужно было дать ранам возможность затянуться. Начни я общаться с Дилан, я бы день за днем тыкал в эту рану пальцем, причиняя себе немыслимую боль. Я пришел к мысли, что ее отсутствие в моей жизни к лучшему. Я не давал себе шанса даже думать о ее глубоких зеленых глазах и ямочках на щеках, проявляющихся еще отчетливее когда она мне улыбалась. Но мне не удалось похоронить ее в воспоминаниях, приложив для этого огромные усилия. Наступил та самая стадия отторжения, когда я отгонял от себя все мысли о ней, назойливыми мухами вертящиеся вокруг. Было сложно не звонить ей на праздники и не плести в трубку привычную чушь, как я всегда это делал. Вернувшись домой на рождество, впервые после отъезда в университет, я понял, что бесконечные мысли о прошлом отпустили меня. Тогда я впервые вдохнул полной грудью колкий морозный воздух вперемешку с горьким никотиновым дымом, стоя на крыльце заднего двора своего дома. Меня окружала семья, безумная и родная, готовая поставить на ноги в любой момент. Сейчас это не имеет никакого значения, но я в некотором роде горд собой, что выдержал тот период.
На время летних каникул, сдав все экзамены, я вместе с братом вернулся в Сиэтл, нашел временную работу в автомастерской, так как неплохо в этом понимал, и постепенно освобождал разум от всей научной хрени, скопившейся за год в университете. Вся моя одежда, как и комната, пропахла машинным маслом, а на футболках обнаруживались пятна, но я мог с легкостью на это забить, ведь по сути был доволен работой. Сидеть без дела дома было настолько невыносимым, что я завыл от скуки уже через неделю и полез смотреть объявления по работе. Пару раз я встретился с некоторыми друзьями из школы и всячески игнорировал вопросы о Дилан, за секунду заковываясь в панцирь безразличия и напуская на себя расслабленный вид. В то время как плечи постоянно находились в напряженном состоянии, словно вот-вот в дверях должна появиться она. Я знал, что она тоже вернулась. Но на вопросы друзей, не против ли я встретиться всем вместе, я неловко отшучивался, передергивая плечами от неприятных воспоминания, накатывающий на меня как волны прибоя. Год, проведенный вдали от нее, расширил пропасть между нами до невообразимых размеров. Не хватит и сотки мостов, чтобы соединить два противоположных края этой пропасти. Меня это более чем устраивало, так было проще. К лету я начал относиться к произошедшей ситуации в разы спокойнее, но продолжал избегать встречи с Дилан ради своего собственного душевного спокойствия. По-хорошему стоило бы расставить все точки над i, но я не хотел рисковать. Неизвестно, чем все может обернуться. Все только пришло в норму, я видел свое будущее как на ладони и предпочитал смотреть вперед, а не оборачиваться назад. Я мог быть очень упрямым в некоторых вещах, поэтому друзьям так и не удалось соблазнить меня на встречу с Дилан, как и подстроить ее случайно, такое я чувствовал за версту.
Сегодня я остался дома, наслаждаясь выходным в компании ноутбука и компьютерных игр. Это занятие расслабляло и освобождало голову от посторонних мыслей. Рядом на столе стояла наполовину пуская кружка с остывшим кофе, я было потянулся к ней сделать глоток, но передумал, так как терпеть не могу холодный кофе. Игра зависала, и я с яростью щелкал мышью, надеясь, что так она заработает быстрее. Глупец. Я не забил на учебу совсем, на другом конце стола лежала гора книг. Они разительно отличались от художественной литературой безликими однотипными обложками и порядком потрепанными корешками. Я читал их все одновременно, выбирая ту или иную под настроение, боясь, что за три месяца мозг превратится в кашу под воздействием прямых солнечных лучей и работы, особо не утруждающую мозговую деятельность. Я не следил за ходом времени, мне было все равно, сколько времени я проведу за компьютером, так как никаких других дел на сегодняшний день у меня не было, по этой причине я всего несколько раз спускался вниз, чтобы подцепить в холодильнике немного еды и вновь вернуться в комнату. За год тут ничего не изменилось. На стенах - постеры с любимыми рок-группами и эминемом, на книжных полках гора пыли, которую я не потрудился убрать. Тонкий белесый слой покрывает мои призы с различных школьных выставок, где я чаще всего занимал призовые места. Спортом я хоть и занимался в школе, но вне уроков предпочитал изобретать непонятные штуковины. Некоторые из них работали до сих пор. Я чувствовал, что вырос из этой комнаты, она хранила в себе так много хороших и плохих воспоминания, покрывающих стены и любые поверхности толще любой пыли. И их уж точно не стереть ничем. Игра, в очередной раз зависнув, подарила мне шанс оторвать уставший взгляд от монитора и осмотреться вокруг. Я знаю тут каждую мелочь. Если бы кто-нибудь убрал отсюда хоть одну книгу, я бы непременно заметил. Не считая пыли, тут всегда царит идеальный порядок. Я привык, что вокруг меня должно быть все разложено по полочкам, как и в собственных мыслях. Безупречно и почти стерильно. Облизываю пересохшие губы и подавляю напрашивающийся зевок, прикрыв рот рукой сжатой в кулак. Раздается звонок в дверь, и я едва не валюсь со стула от неожиданности. Привык качаться на ножках, это чуть не нанесло мне вред. Никого, кроме меня, дома нет, а гостей я не ждал. Брат уехал в город, отец работал, а сестра так вообще большую часть времени непонятно где пропадала. Спускаясь вниз по лестнице в прихожу, одергиваю на себе чистую домашнюю футболку. Не строю никаких догадок, просто делаю несколько шагов, разделяющих меня и входную дверь, и открываю ее. Я бы предпочел, чтобы там была герлскаут, продающая кокосовые печенья, да кто угодно, только не она. Странное сочетание удивления и разочарования одолевало меня, глядя на знакомое до боли красивое лицо. Буквально только что пластырь, заклеивающий оторванную руку, содрали одним резким движением. По спине пробежал холодок, а пальцы сами собой сильнее сжали дверь, от чего побелели костяшки. Своим молчаливым присутствием она бередила старые раны, одновременно посыпая их солью. - да, поздновато, - я по ее примеру пропускаю "привет", переходя сразу к делу. - проходи, - делаю шаг назад, пропуская девушку в дом, не удостоив бутылку в ее руки и взглядом. Впуская ее в дом, я впускаю ее в свою жизнь. Снова.
[float=left][/float]Я запомнил ее с улыбкой на пухлых губах, а сейчас она была больше похожа на запуганное создание, с опаской осматривающееся вокруг, словно попало в клетку. Я не мог приказать ей уйти, как и захлопнуть чертову дверь у нее перед носом. Видимо она сама решила сделать шаг навстречу, только я не видел в этом ничего положительного. Она осмелилась прийти сюда после всего. Злость, появившаяся из ниоткуда, придавливала к полу тяжелым грузом. Я забираю бутылку из ее побелевших пальцев, с таким отчаянием она вцепилась в стеклянное горлышко. Мы проходим на кухню. В окна от пола до потолка льется солнечный свет, заливая пол и стены обжигающими лучами. Надо выпить. Я опускаю взгляд на этикетку и уже с большим спокойствием улыбаюсь собственным мыслям. Наше вино. По телу пробегает неприятная волна мурашек, и желудок скручивается в тугой комок. Конечно она не могла выбрать ничего другого. - чувствуй себя как дома, - голос звучит глухо и, наверное, слишком недружелюбно. Пытаюсь исправить дело улыбкой, получается хреново, как-то криво и через силу. Другого она и не ждет. Подхожу к шкафчику, что висит над раковиной, и достаю оттуда два бокала, подцепив их пальцами одной руки, по пути захватываю с держателя штопор. Пробка поддается туго, но затем выскальзывает из горлышка с негромким хлопком. На самом деле, не представляю, что она тут забыла. Можно было обойтись без извинений, когда прошел целый год. Даже гребаная кухня хранит столько воспоминаний о нас с Дилан вместе, что находиться здесь выглядит как чудовищная ошибка. Я наполняю бокалы и отставляю бутылку в сторону. Вижу необходимость опереться о кухонную тумбу спиной, потому что ее неожиданное появление выбило почву у меня из-под ног. - ты прекрасно выглядишь, - говорю с болью. Не смотрю на нее. Куда-то в окно, в одну точку, практически не моргая, пока не появляется резь в глазах от яркого света. Мой бокал все так же стоит на столе. Я не пил это вино с момента нашего расставания, не хочу пробовать разочарование на вкус. Предыдущее желание напиться бесследно исчезает за желанием узнать, зачем же на самом деле Дилан навестила меня спустя столько времени.