с первого взгляда кирен не производит впечатление человека, обделенного интеллектом, он скорее похож на преподавателя санкт-петербургского университета. какого-нибудь заумного литературоведа, владеющего несколькими языками. я бы даже назвала его писателем. его томные взгляды, жеманные жесты. короче, типичный художник себе на уме \но не гей\. он выглядит как тот человек, с которым хочется разговаривать на умные темы, делиться мнением по поводу умных фильмов и книг.
но потом этот человек ведет кати на мелодрамы для девочек двенадцати лет, и она начинает искать подвох.
а слово за слово, и вот вы уже сидите на мокрой лавочке, подхватывая один менингит на двоих. а ведь он обещал, что не отнимет много времени. сколько уже прошло? 4 часа? больше? плакала подготовка кати к сольфеджио с таким отношением. кирен ведь так и не отпустил кати домой, даже несмотря на все ее нытье, что она должна заниматься. он и не собирался. и кати бы ушла, наверное, не будь у него в заложниках виолончель. а ведь ей еще надо играть, готовиться. и вообще у нее отбой уже в одиннадцать.
но кирен не сдается. оглядев ее костлявые плечи, он называет их очень удобными, говорит, что безумно счастлив  такому обществу. но кати только снисходительно на него смотрит. она понимала, что ей на уши вешают лапшу. и она совсем не хотела поддаваться лукавости этого плута. а бежать уже было некуда. кирен крепко держался за виолончель, и кати оставалось только кидать на нее грустные взгляды, тяжело вздыхать, и переводить глаза обратно в книжку, где мистер дарси вел себя еще хуже, чем кирен. и она уже не знала что хуже - хамство мистера дарси по отношению к элизабет, или постепенно угасающие надежды кати на успешный экзамен. она же ничего не выучит. а потом ее никогда не возьмут в оркестр. мама станет день ото дня твердить "я же говорила", а кати будет преподавать в музыкальной школе. и уж тем более никогда не будет первой виолончелью. особенно в нью-йоркской филармонии. им же не нужны лентяи. вот и вся жизнь под откос, стоило только один раз встретить человека, которому хотела подсобить. и помогай потом людям после такого.
кирен так и задремал на плече у кати, заставляя ее читать вслух и комментировать по-английски обстановку в книге. а кати только оставалось поражаться его дерзости. бывает же такое. но кирену все ее уничижительные взгляды как об стенку горох. наоборот - он не упускал возможность посмеяться над ней, ее комментариями и мнением о мистере дарси. спи он покрепче, она бы, наверное, давно слиняла, прикрыв его на лавочке газеткой. но она не умела убегать тихо и безболезненно. так что ей пришлось терпеть. но когда кирен побежал по первому зову за шоколадкой ей стало его немного жалко. она была бы последней тварью, если бы он вернулся счастливый, обнимая аленку, а ее бы уже здесь не было. наверное, в кати ее оставалась хоть какая-то совесть, не позволяющая так нагло поступить. да и кирен вроде не казался плохим человеком. ей даже было его немного жаль. у него не было здесь никого. если бы был - кирен бы вряд ли проводил время с кати. он был словно потерянный щеночек, и кати чувствовала, хотя не понимала, что нужна ему.
и он нужен ей.
так что со своим недоученным сольфеджио, кати тихо жевала шоколадку, стараясь не думать о разрушенном будущем. а ведь мистер дарси оказался не таким плохим. может, и с сольфеджио все будет не так печально?
время уже медленно подходило к десяти и кати начинала понимать, что сейчас ее в общежитие никто не пустит. а шоколадку, которой можно было бы подкупить консьержку, кати уже съела. она тяжело вздохнула и сжала в руках фантик, грустно поглядывая в сторону выхода из парка. - уже поздно. пойдем по домам, а? меня после десяти не пустят домой, так что надо поторопиться. - кати тормошит кирена. хотя, по-правде говоря, ей не очень хотелось двигаться. пока кирен лежал, ей было теплее, а так вмиг стало очень холодно.

"что, блядюга, нагулялась? не пущу, иди гуляй дальше со своими мужиками." - прилетает кати в лицо, когда она пыталась зайти домой. она оборачивается на кирена, который еле сдерживал смешок. и ей стало так стыдно и неудобно, что захотелось провалиться сквозь землю. - "ну пожалуйста, всего на три минуты опоздала" - и кати на секунду задумалась, не сказала ли она случайно "30" вместо "3", а потом поняла, что сказала, и кирен еще сильнее разразился смехом.
а кати вся раскраснелась. а вахтерша смирила ее презрительным взглядом и выгнала вон. так что кати оставалось лишь обессиленно развести руками и идти на улицу. неудобно было, что теккерей все это слышал, ведь он думает что она хорошая, приличная девочка, которая и слов таких не знает. но ведь это и правда так. кати действительно не очень хорошо понимала слова, которыми ее называют. но догадывалась, что ничем хорошим. зато какой отличный повод кирену от души посмеяться. а то можно подумать, бабушки у подъезда редко называют его наркоманом. сто процентов ведь живет в каком-нибудь черном квартале и делит квартиру с мамой.
но через каких-то пятнадцать минут, кати со своим мнением была вынуждена замолчать в тряпочку, и больше не делать поспешных выводов. на всякий случай, она спросила еще пятнадцать раз, нет ли у него дома заложниц, пыточных конструкций и скрипачек. особенно скрипачек. они зазнайки. но кирен все просил кати расслабиться, и вел ее все ближе к центру города.
может, он хочет утопить ее в центральном парке?
вот еще пара минут, и они уже стоят у подъезда дома у самого парка, и кати не верит своим глазам. ну не может этот человек жить в таком модном районе. он должен жить на окраине. с мамой. а лучше с бабушкой. она не верила, и даже не хотела верить в то, что у этого человека есть деньги. много денег. это бы точно не значило ничего хорошего. он наверняка какой-нибудь больной ублюдок.
более того, кати действительно хотела остаться где-нибудь у общежития, под самой камерой, чтобы вахтерша сжалилась и пустила ее домой. но кирен ее дольше уговаривал, чем они шли. да и виолончель все еще была у него в заложниках. наверняка он решил, что кати часто не ночует дома, водит к себе непонятно кого, и вообще, не самая приличная девочка в этом районе. так что кати бы совсем не удивилась, если бы кирен с нее что-то потребовал взамен на теплый дом на один вечер.

еще днем он так и описывал свою схему привлечения глупых блондинок вроде кати. только вот, он еще и говорил что-то про напитки покрепче. а пока кати чувствовала себя немного простуженной, но никак не пьяной. она понимала что происходит и была готова отстаивать свои честь и достоинство любой ценой. и пьяной игривостью от нее и не пахло. правда вот кирен первым делом ведет ее на кухню и предлагает ей виски. кати недоверчиво смотрит на напиток, затем чихает, извиняется, и смотрит на кирена. ну нет. пить она из его рук уж точно ничего не будет.
если не знаешь как заставить девушку чувствовать себя неуютно у себя дома - спроси у кирена, у него это неплохо получается. правда вот, оглядевшись по сторонам и не найдя теплого уюта ни в одном из окружавших предметов, кати поняла, что женщины в этом доме никогда не было. нет, пыли не было. нигде. не было тех мелочей, которые оставляет за собой женщина, как давно она бы здесь ни была.
и тут кати делает очень необдуманное действие - подходит к холодильнику. и нет, не потому, что она вечно голодная. там была фотография: кирен и еще пара человек. они в форме, с оружием в руках, вокруг пустыня, они смеются. на их сапогах кровь. и кати становится не по себе. к тому-же, кирен начал пить. она оборачивается, и не может увидеть в этом человеке солдафона, которого помотала война. а какие сюрпризы он еще ей приготовил?
хотя сейчас кати волновало лишь одно - как бы он не напился, и не стал к ней лезть.
кати вновь чихает. извиняется.
правду говорю.
- ты.. служил? - она улыбается, и старается, чтобы эта улыбка была как можно более непринужденной. ничто не должно выдавать ее неуверенности. - может воевал? или вы просто поохотиться выезжали? - кати бегает глазами по лицу кирена, стараясь найти на нем ответы на свои вопросы. - да сколько же тебе лет? 35? 40? - если он действительно был на войне, то его шансы быть больным ублюдком в разы возрастают. и надо бы кати сейчас собирать манатки и бежать прятаться в лесу, как жертве из второсортных ужастиков.
а кирен с хитрой улыбкой протягивает кати рюмку с виски, призывая ее согреться. она и не замечает, как он увиливает от ответа. она только морщится и тихо признается, что не пьет. она только поднимает на него глаза и ей становится жутко от его улыбки. тем более не стоит ничего тут пить. и кати тут же начала подозревать неладное. и, не желая накалять обстановку, кати пытается отшутиться, отодвигая от себя алкоголь. будто бы это принципы запрещали ей пить с незнакомым человеком, а не инстинкт самосохранения. да и ей было немного не по себе, оттого, что сейчас выпивку ей предлагали, а не отбирали. ян и гжегож только этим на пару и занимались. но если их мотивы были кати ясны, то мотивы кирена, которые она себе навоображала, совсем не шли в сравнение с заботой со стороны брата или бывшего парня.
- ты собираешься меня напоить, использовать и не перезвонить? - она тихо смеется, и пытается смотреть кирену в глаза. но не может и вновь чихает. на этот раз все сильно отдает в голову, что кати немного ноющим голосом извиняется и хватается ладонью за лоб. - или посадить в свой подвал. а я туда не хочу. я лучшее чаю попью. если ты не против. - и кати вновь смеется, только уже со своего нелепого вида. если она продолжит и дальше чихать, то будет грустно. - а лучше теплый душ. - и вот опять. хорошо хоть чихала кати не как беременная ослица. очередные извинения. и это уже не смешно. кати садится за стол, схватившись за голову и шмыгнув носом, опускает голову на локти и прикрывает глаза.

Отредактировано Kati Thackeray (2016-11-07 14:17:35)

он так внезапно оказывается за спиной кати, что она была готова подскочить от неожиданности. она уже чувствовала затылком его теплое дыхание, и ей стало совсем не по себе. зря она подошла к холодильнику. зря допустила возможность ему так тихо подкрасться со спины. кати прекрасно понимала, что здесь она совсем беззащитна. кричи - не кричи: никто не услышит, а тем более не придет. а так, пока он был так близко, у нее и вовсе не оставалось возможности как-либо помешать ему. возможно, она сама себе сейчас рыла могилу. время покажет.
он начинает говорить о еде, и кати, воспользовавшись, сбегает от него. хотя-бы два метра. это уже дистанция. она делает вид, что ее сильно привлек вид в окне. хотя так она просто была очень близко к стойке с ножами, да и у мойки лежала недавно вымытая сковорода. к тому-же, кирена она видела. и ей так было спокойнее. - я.. я не знаю. - она растерялась, запутавшись в собственных плохих мыслях о кирене. конечно, кати очень хотела есть. но боялась. нельзя же пить и есть в доме у незнакомого человека. особенно когда он так жадно на тебя смотрит. вообще, какого черта она делает в доме незнакомого человека? - мне неудобно объедать тебя. тем более, я сама виновата, что так вышло. надо было лучше просить мисс мелеро. или раньше сказать тебе, что меня не пустят. это все неправильно. - она нервно улыбается, становясь чуть ли не дерганой на вид. ей было очень стыдно, невыносимо неудобно и немного страшно. лучше бы кирен оставил ее на улице.
а по его лицу было видно, что он и сам не в восторге от такой компании. ему так же неудобно, и глаза все бегают от стенки к стенке, так и не найдя приют. он нервничает, и кати это чувствует. а ситуация из неловкой становилась очень неловкой. как бы кати не сбежала от этой неловкости, и не закрылась где-нибудь в ванной. тогда бы она точно не посмела взглянуть кирену в глаза.
и все же он служил. слишком уж он уворачивался от вопросов кати, прикрыв все безобидными "учениями". а она уже представила его, бритоголового, в тяжелых военных сапогах, с каменным выражением лица и тяжелым автоматом. его, с виду такого безобидного, стреляющего в живого человека. снова. снова. и снова.
кажется, у кати совсем разболелась голова от всплеска бурной фантазии.  и она, не желая показывать этого, принялась заговаривать зубы прежде всего себе, а потом уже кирену. - нет, просто.. ты.. был на учениях. назовем это так. ты ирландец. а сейчас ты в сша. смею предположить, что тоже по работе. - и не дай бог по отлову и расстрелу серой массы вроде кати. - должно было пройти много времени, чтобы ты чего-то добился. а ты добился. я не знаю, но мне кажется, десять лет очень маленький срок, нет? - и кати возвращается за стол, начав вертеть в руках пустой бокал от виски. - да и отслужившие выглядят совсем не так. - а это кати знала точно. ее дядя недавно вернувшийся из армии, выглядел настолько сломленным. и его выдавала даже речь. грубая, пошлая. у кирена с этим все было в порядке. а значит, он уже отошел от всего этого.
и в этот момент кати сделала самую большую свою ошибку. она и не подозревала, насколько кирен "в деле". и как сильно эта война сломала его психику. - прости, если я лезу не в свое дело. - она переводит взгляд вниз, будто стесняясь своих "очень логичных" умозаключений. наверняка она наделала кучу ошибок в грамматике, употребила не те слова. да и вообще сказала о том, о чем кирен слышать не хочет.
- тридцать прекрасный возраст. ты как карлсон. только чуть моложе. - кати вновь поднимает глаза на теккерея, и начинает над ним смеяться. ведь он выпятил вперед пузо, которого, на самом деле и не было. но кирен его выпятил. оставалось только молоку на плите убежать.
и кати совсем пропускает мимо ушей намеки кирена ей оставить свой номер. во-первых, кати его не помнила. во-вторых, кирен ее все еще пугал. в-третьих, он об этом слишком буднично и нагло заявил, что кати уже из вредности не хотела этого делать. уж если женщины и оставляют ему свои номера, стоит ему глазом подмигнуть, то кати явно не за этим сюда пришла.
зато вот стол кирена был несравнимо прекрасен. и удобный. и как раз под размеры кати. как только она опустила голову, ей сразу стало так хорошо, будто бы весь мир собрал все самые мягкие материалы и подложил ей под голову. только чихать было неудобно. так что стоило кати замахнуться на очередной чих, кирен перехватил ее голову и будто бы собирался свернуть ей шею. на деле же он попросту прислонился отвратительно холодной ладошкой к ее лбу и констатировал очевидное. - я же говорила, что на улице холодно. а ты такой "нет, нет" - немного саркастично и немного раздраженно отвечает ему кати, вспоминая, что они делали сегодня днем. а еще и этот дождь. да у нее не было ни единого шанса остаться целой и невредимой. а все почему? потому что не было теплой куртки, в отличии от всяких там ирландцев, не будем пальцем показывать.
а кирен уже за руку отводит ее в спальню. видимо, решил надругаться, пока кати не начала сопливить еще больше и вовсе умирать. вот же коварный и бессовестный. и кати хотела вырываться, ныть и плакать, только вот не успела. потому что кирен посадил ее у шкафа и велел найти что-нибудь себе по вкусу. а вот такого поворота кати совсем не ожидала. с ней еще никто не делился своей одеждой.
как же это мило.
достав, самые теплые на вид штаны и чистую футболку, кати уже было собиралась забрать у кирена полотенце и уходить. но подумала еще раз, захватила с собой толстовку, в надежде что кирен в ней не бегает по утрам, и пошла в ванную, довольная своей наглостью.

выйдя, она возвращается на кухню, где все еще сидел кирен. она смотрит на него, на чайник, и снова на него. а потом голодный взгляд смотрит в сторону холодильника и кати не знает как ей быть. с одной стороны - стыдно и сама виновата. а с другой стороны, он ее уронил в бездну плохого самочувствия, соплей и высокой температуры. за это надо платить.
кирюшааа - она специально говорила немного жалобным голосом, будто бы это помогло ей склонить этого солдафона на расположение к ней. попытаться стоило. тем более немного жалости еще никому не помешало. она даже хотела начать шаркать ногами, но вспомнив, что ее саму это жутко раздражает, просто села напротив кирена, потеплее укутываясь в толстовку. застегивать ее смысла не было никакого. - может приготовим что-нибудь горячее? надо-бы отогреться. - сказал человек, только что выпустивший клуб пара из ванной. да, она уже согрелась, но этого все равно было недостаточно. вспомнив о чае, кати встала и пошла наливать себе воду в чашку. - кстати, где у тебя чай? - и кати оставалось только молиться, как бы он не подсунул ей какую наркоту, что мигом заставит ее забыть все о сегодняшнем вечере. - а если ты спать собрался - иди. я доживу до завтра. - мгновенно одумавшись, говорит она. с плохими мыслями о кирене кати не может жить долго. ей стыдно перед самой собой. нельзя же так о человеке думать. он же не сделал ей ничего плохого. наоборот, предоставил тепло, вещи, позволил принять душ. а она все заладила: маньяк-маньяк.
не того кати боится. как жаль, что она еще слишком глупая, чтобы это понять.

она все боялась сказать что-то не то, не так. она, если честно, даже боялась взглянуть на него не под тем углом. что-то ей подсказывало, что на кирена так смотреть не стоит. она не хотела его теснить или как-то ему мешать. если честно, она не хотела даже лишний раз вынуждать его вставать. все это было совсем неправильно. она ему должна, а он перед ней стелется. так не бывает.
и ей было совестно, что полчаса назад она задела его. даже обидела. она знала что обидела. кирен, заслоненной своей напыщенностью и гордостью делал вид, что ему все равно, и кати вольна тут говорить все, что ей вздумается. точнее, за своей напыщенностью он скрывал, что ему не все равно на то, что говорит глупая, безнадежная девчонка с улицы. интересно, насколько убогой он ее сейчас считал?
она хотела извиниться. извиниться и уйти. глупые шутки никогда не помогают. а сейчас сделали все только хуже. и кати едва ли поднимала на кирена глаза. она уткнулась в чашку, находясь будто на перепутье - пить, или бояться его вероятных коварных намерений. она подложила ноги под себя, и теперь, сидя, они были приблизительно одного роста. хотя кати совсем не собиралась смотреть в глаза этому человеку. просто у нее мерзли пальцы на ногах, а надевать чужие или грязные носки она бы побрезговала. так что довольствовалась чем имеет.
перед кати оказывается градусник и она очень глупо на него смотрит. она то совсем не ожидала, что в этой стране даже градусники по фаренгейту. ну кто так делает? она косо смотрит на градусник, потом на кирена, снова на градусник. и она не знает что делать. ни с одним из предложенного. она хотела снова отшутиться, что кирен предлагает ей наркоту, и таков изначально был его замысел. но кати и ее мнение идут куда подальше. вместо того кати переводит внимание кирена на более важные проблемы. а именно - проблему еды. и кати немного стушевалась, услышав его вопрос. неужели она сейчас сказала что-то непонятно и неправильно? кирен так отреагировал, будто кати предлагала ему сейчас жарить ее, а не еду.
- да. еду. не уверена, что сказала правильно. но я надеюсь. - кати простодушно улыбается, поднимая скромный взгляд на кирена. она не хотела ставить его в неудобное положение и предлагать нелицеприятные вещи. - ты хозяин, ты решай. просто покупная еда обычно невкусная. по крайней мере в польше. - на всякий случай она уточняет, чтобы не вышло как с дядюшкой. а то сейчас кирен заорет, что кати достала. вот и что ей ничего не нравится. и выгонит вон, забрав виолончель за моральный ущерб. - и привозят они ее уже холодной. к тому-же, я предлагаю теплый суп. ты ел когда-нибудь суп? - и кати забывается. не всегда стереотипы верны. а она почему-то думала, что в штатах все питаются исключительно вторым. и она это второе видела всегда. а супы почти никогда. к тому-же, она совсем не знала, как с этим дела обстоят в ирландии. и ей казалось, что там точно так же как здесь. почему? - потому что эти люди говорят по-английски. все очень просто.
- а если будешь заказывать - пообещай, что это будет хотя-бы съедобно. и горячо. и да, я оплачу свою часть, если ты не против. - и снова стереотипы. в этом свободном обществе каждый платит сам за себя. а кати хотела быть в тренде. пусть это и лишит ее сегодняшних трудов. и она вновь уткнулась в чашку. кирен проводит рукой по ее лбу, и кати вспомнила, как так делал гжегож, когда в кати появлялись внезапные феминистские порывы. мол, девочка, какой платить за себя, сиди тихо и ешь. и она нехотя улыбнулась. и все-таки она скучала. по его нелепым ухаживаниям, по его приставучести. и она все еще хотела извиниться. будто бы и не делала этого. стыдно как-никак. хороший мальчик. спасибо маме. напоминает.
и вдруг она слышит как разразился с бешеном звонке ее телефон. извинившись, кати выходит из кухни и идет его искать. то была полли. полли недовольна. поорав, мол, какого черта кати нет дома, и услышав всю историю о кирене, полли начала коварно смеяться.
"то есть ты не придешь?"
"нет"
"всю ночь с этим своим картером?"
"кирен, полли"
"тогда ко мне сейчас спустится жан, и мы сдвигаем кровати"
кати начала возмущаться, мол, как они смеют, но полли уже бросила трубку. и кати оставалось только кричать на телефон. помешать им она не могла, ровно как и не допустить мерзкого француза до ее постели. вот и зачем полли такая стерва? кати ведь ей ничего плохого не сделала.
она грустно смотрит в экран телефона, обреченно вздыхает, и, натянув на себя улыбочку возвращается на кухню. телефон отправился на стол, а сама кати набросилась на чай, будто все это время его и ждала. а кирен уже начал говорить на более отвлеченные темы, игнорируя поведение кати. и ведь из-за этого вашего чая, она только сильнее захотела есть.
- да не переживай ты, со мной все будет в порядке. мистер бингли. - кати инертно язвит, совсем не отдавая отчет. а затем извиняется. неловко вышло. а кирен и не обратил внимания. указал ей на градусник и таблетки. так что, закатив глаза кати поставила градусник, с мыслями, что она не больна. а кирен тут все накручивает, лишь бы затащить ее в постель. - а без таблеток и всего такого нельзя? - поправляя руку, говорит кати и с интересом смотрит на кирена. - вообще, мне мама говорила с незнакомыми дядями не разговаривать. а теперь я у тебя дома, и ты вынуждаешь меня пить таблетки. дома я за такое уж точно получу ремня. - кати смеется, взяв упаковку таблеток в руки и осматривает ее. такого лекарства она определенно не знала. возможно это был какой-нибудь кодеин. и ей потом точно не сдобровать. а еще этот кирен так хитро смотрит. и что ему надо? - прости, но я не буду это пить. - она протягивает лекарства обратно кирену, и вновь утыкается в чай. он точно был чист.
а вот кирен чист не был. он вынуждал кати идти к нему в спальню. и об этом говорил уже без стыда. а она совсем не хотела спать в чужой постели. тем более, кто знает, что там еще может оказаться. у кати определенно начала развиваться паранойя. - может, я лягу в ванной? - она неловко смеется, поднимая глаза и вновь их опускает. - так просто ты меня в свою постель не затащишь. - она все тихо смеялась с себя, как же дешево она набивает себе цену. говорят же - не умеешь - не берись. но вот кати все тянет. шутить не так. оставаться не там. пить не то. говорить не так. да и любить не того. убегать не от того. ценить не то.
и как можно столько косячить?
она и сама не понимает.
- а насчет еды, решай скорее. либо мы варим суп, либо заказываем что-то очень большое. и горячее. я голодная как собака.

- очень приятно, мистер теккерей - с придыханием говорит кати, откровенно издеваясь над киреном. - только вы от этого меньшим мистером бингли не стали. - она начинает над ним смеяться, вспоминая угрозы, что киен не выпустит ее, пока она не вылечится. и так же резко смеяться она прекращает, вспомнив, что это не интернетик и вести себя здесь надо так, чтобы не получить по лицу. вот и перескакивает с темы на тему, не давая себе шанса входить во вкус и издеваться дальше.
- папенькина. - поправляет теккерея кати, когда он перехватил инициативу и начал над ней смеяться. - лучше поздно, чем никогда. - на ее лице появляется самодовольная ухмылочка, и кати победительским взглядом смотрит на кирена, будто бы действительно из этого диалога вышла победительницей. а так все разумеется знали, что это территория теккеея, и кати в этом месте, постоянно сковываемая небольшой неуверенностью за свою безопасность, всегда будет проигравшей.

и внезапно ей захотелось дать ему пощечину и уйти, громко хлопнув дверью. вон оно значит как? сам притащил к себе домой, а она после этого внезапно оказалась гулящей. она мгновенно меняется в лице, и ее взгляд из доброго, теплого и дружественного внезапно становится холодным, что ей самой стало неприятно так смотреть на человека. - я же буду тебе мешать. - она смотрит на него все более недоверчиво, а затем, холодно усмехнувшись, выдает: - а что, по мне уже видно? доктор говорил, что до последних стадий еще далеко. видимо, местный климат так повлиял. - и вновь кати издевается, но делает это не так открыто. наоборот, она переводит стыдливый взгляд вниз, сидит будто напуганная. - о таком не говорят каждому встречному. но раз видно, смысла скрывать нет. у меня сифилис. скоро нос отвалится. потому мама и предостерегает общаться с другими людьми. особенно мужчинами. за меня уже нет смысла волноваться. - она тяжело вздыхает, и так же грустно смотрит в чашку. - и тебе лучше продезинфицировать посуду и квартиру после меня. - кати чуть ли не плачет, говоря это. но она была довольна своей ложью. правда далеко дело так и не зашло. увидев глупый, напряженный и сильно удивленный взгляд кирена с нотками отвращения, кати начала коварно смеяться и просто назвала его козлом. отдельный привет, конечно, надо передать мисс мелеро. как не понравилась ей кати в первый же день, так и продолжает она ее поносить перед знакомыми и не очень людьми, в надежде подпортить жизнь. спрашивается, зачем. но у обиженных жизнью обычно повода не бывает. и вот впервые ей это удалось. кирен, видимо, не видел в кати настоящую кати. потому верил той женщине. а может, просто хотел ей верить.
а в итоге все опять сводится к еде. кирен, воодушевленный предложением кати приготовить еды, подскочил со своего места и направился к выходу. и кати даже ждала установок "чтоб через полчаса было готово". но была небольшая проблема: готовить было не из чего. и когда перед кати оказался листок бумаги, где она уже начала выписывать все необходимое к борщу, она поняла, насколько ей жаль этого человека. он даже не может себе приготовить еду. неужто всегда питается всякой гадостью и полуфабрикатами? кати на него с сожалением взглянула, но так и не задала волнующий вопрос. кати начала понимать, чего не хватало кирену, и ей было почему-то стыдно, хотя она не имела к его прошлому никакого отношения.
- ты хочешь, чтобы я пошла с тобой? - она поднимает на него глаза, а затем вновь смотрит в листочек. выходить в тот бешеный дубак ей совсем не хотелось. к тому же, вновь возникала носочная проблема. да и пока кирена нет, она могла бы хоть наполовину сделать сольфеджио. и означало это только одно: она берет в руки свой телефон и записывает в листик свой номер после списка продуктов с подробным описанием внешнего вида "фиолетового растения в земле" и "мяса коровы на косточке". сметаны в этой широте, вроде, не водится, потому кати, скрипя сердце вписала в список майонез. и маленькая фитоняшка где-то в глубине ее души сильно негодовала. - надеюсь, соль, перец и лавруша у тебя есть? - она отдает ему список на прочтение, чтобы кирен убедился, что все понятно. - если будут вопросы - звони. а я пока сделаю сольфеджио. или меня завтра съедят быстрее, чем ты будешь есть мой суп. - и кати тепло улыбается, полная уверенности, что кирену понравится. все любят борщ. может сначала он и будет ныть, что это несъедобно. но ему обязательно понравится.

Отредактировано Kati Thackeray (2016-11-12 04:13:17)

она просыпается от жуткого холода, от которого было больно дышать. оглянувшись по сторонам, кати понимает, что совершенно ничего вокруг себя не видит. а когда глаза, наконец, привыкают к обстановке, она понимает, что не знает где находится. спину жутко ломило от неудобного дивана и жесткой подушки, толстовка неприятно обмоталась вокруг тела и мешала дышать. а одеяло.. откуда оно вообще здесь взялось? сложив все свои воспоминания в одно большое, кати понимает, что же все-таки произошло. она понимает где она, и чей это ночник светил невдалеке. но самого хозяина дома здесь не было.
кати протирает глаза и садится на диване, все еще приходя в себя. на столике впереди лежала тетрадка по сольфеджио с недописанной мелодией. она смотрит в тетрадку, смотрит в книжку и оборачивается. позади нее, через коридор, виднелся свет. и этот свет, скорее всего был из кухни. туда кати и пошла. в этой комнате совершенно невозможно находиться. тут слишком холодно. а какое именно окно было открыто кати так и не разглядела.
взяв с собой тетрадку и карандаш, кати медленно плетется к кухне, как мотылек на свет, приподнимая одеяло, чтоб не волочить его по полу. но так и не дойдя осознает, что у нее жутко болит голова, и тут же начинает сильно кашлять. в общем, до кухни кати так и не добралась, по пути завернув в ванную, чтобы умыться и погреть руки под проточной горячей водой. глаза будто не хотели разлипаться, требовали еще спать, но в таком морозе это все непозволительная роскошь. особенно когда пальцы так мерзнут.
через пару минут кати продолжила свой путь на кухню и тихо прикрыла за собой дверь, совсем не замечая кирена. а когда заметила, было уже слишком поздно. но она же не сделала ничего страшного. так что:
- там очень холодно, это я чтоб не впускать холод сюда. - сонным и жалобным голосом говорит кати, оставляя тетрадку на столе. - прости, я не думала что усну. надо было разбудить меня. - она продолжала оправдываться, садясь на стул поближе к батарее, и, подтянув под себя ноги, закуталась в одеяло, словно маленький ребенок. - ты купил все что я просила? проблем не возникло? ты, вроде, не звонил. - и тут она задумывается. правда ли кирен не звонил? телефон, по забывчивости кати оставила на столике, вместе со своими книжками, и совсем не удосужилась проверить, есть ли там пропущенные. но кирен, вроде, не выглядел сильно раздраженным от того, что его продинамили со звонками. хотя, может он попросту уже успокоился? и тут кати задумалась: сколько же она проспала.
- ты чего грустный такой. лучше бы поставил мясо вариться. а то так ничего и не приготовим. - протянула кати, начав раздавать команды. будто бы кирен сейчас за нее все сделает. но уж точно клецки за нее лепить не станет. об этом говорил только один взгляд на него. - а как называется этот фрукт... овощ. который фиолетовый? его, в общем, тоже ставь вариться. с ложечкой уксуса. - и кати улыбается кирену, надеясь, что он сейчас выполнит все ее приказы. - а теперь покажи мне яйца, эту белую штуку... - она на секунду задумывается, вспоминая, как эта белая штука называется. хотя вместо этого понимает, как сейчас неуместно прозвучала ее просьба, и что ее можно было совсем не так понять. потому кати пытается думать скорее и, наконец, выдает: - муку. - и она, наконец, скидывает с плеч одеяло на спинку стула. сейчас ей нужны свободные руки. хотя это вовсе не помешало ей одуматься, и обмотать одеялом ноги, которые уже были прямо под ней. она уже понимала, что жутко голодна, потому с таким рвением принялась за дело. будто бы могла сделать все быстрее. но потом вспомнила, что могла. - ты не мог бы почистить лук и морковь? - даже не подняв на кирена жалобных глаз, говорит кати. она уже вся была увлечена процессом замешивания теста. да и в любом случае, кирен тут вполне мог отказаться, не ему же это все надо.
сформировав аккуратный, мягкий комочек из теста, кати встает с мечта, чтобы проверить мясо на готовность, но оно пока только начало кипеть. сняв некрасивую пенку, она вновь обращается к кирену, посолив, поперчив и закинув все необходимые пряности в бульон. - расскажи уже что-нибудь, пока натираешь морковь и нарезаешь лук. - кати, нагло улыбаясь, смотрит кирену в глаза. только не крупно, а то ничего о тебе кроме имени так и не знаю. - она специально засунула просьбу посреди предложения, будто бы так она выглядела не такой наглой, и садится вновь на свое место, достав противень из духовки и помыв его. вот где у кирена был склад пыли. - почему ты себе ничего не готовишь? вон какие возможности. - она, изящно махнув противнем, указывает на кухню, уставленную по последнему слову техники. только вот, толку в этой кухне, как оказалось, не было. - не стесняйся, наши отношения уже зашли слишком далеко. вот раньше я, например, ни с кем борща не варила. ты, видимо, тоже. нам осталось только умереть в один день. - кати смеется, отщипывая от теста маленький кусочек, и формируя из него аккуратный шарик.

она тяжело вздыхает от неприспособленности кирена к жизни. совсем сам ничего сделать не может. и даже не догадался. на все ему нужны команды к действиям. - ну, бульон это всегда хорошо. - кати снисходительно на него смотрит. неужели его мама в детстве, когда он болел, не поила этим чудодейственным средством, от которого и сыт и доволен, несмотря на полное нежелание жить и бороться с противной болезнью. и он выглядел таким недовольным, что кати даже стало неудобно с того, что она взяла на себя такую ответственность. - это совсем не ерунда. если сейчас не поесть, то утром уже не получится. - подтвердив свое заявление громким чихом с извинением, кати недовольно глянула на теккерея, но продолжила заниматься своими делами.
- да, очень. килограммами бы ела, если бы потом не вылезала сыпь. - кати улыбается, вспоминая вкус свеклы. давненько она ее не ела. уж больно дорогая она здесь. а кирен, кажется, свеклу никогда и не ел. - почистим после варки, чтобы цвет не терять. главное чтобы на ней не было кусков земли. - умничает кати, будто бы так это было не очевидно.
а с вопросов кирена кати и вовсе весело рассмеялась. попробуй тут что-нибудь испечь из пельменного теста. но потом поняла, что все совсем плохо. неужели можно так запустить своего ребенка, что он не видит разницы между теми же булками и простым, безвкусным тестом. - не совсем. мы их будем варить. можно, конечно, сделать их и из картошки, но это долго. - кати уже налепила несколько шариков, сидя рядом с киреном и внимательно следя за всеми его действиями. как и следовало ожидать, про терку кирен и не вспомнил, некрасиво и мелко порубив морковь в небольшую кучу. ну и ладно. все равно ей вариться. кати ставит перед ним сковороду, чтобы он туда сложил все, что сейчас нарубит. но кирен будто ничего перед собой не видел, проливая крокодильи слезы и моля помощи господа.
- а на каких еще языках ты говоришь? в школе учил? или родители насаждали? - она поднимает на него глаза, а затем, будто испугавшись, что так долго на него смотрит, переводит глаза обратно в миску с тестом, продолжая формировать шарики. - всегда хотела собаку. - мечтательно протянула кати, на секунду поднимая глаза и улыбаясь кирену, а затем вновь потупив взгляд лепит очередной шарик. она тихо хихикала над ним, расклеился от такого неедкого лука. на кати это совсем никак не действовало, хотя и сидела она немного дальше от основного места событий, нежели кирен. - надо было сполоснуть лук и нож холодной водой. думала ты знаешь. - хотя она уже догадалась, что он ничего в реальной жизни не смыслит и попросту издевалась, хоть и надеялась это не так явно показывать. а то что это, ему можно над ней издеваться, а ей нет?
выключи плиту, раз ты там, и вытащи эту, фиолетовую, ну ты понял. - кати уже почти доделала свою часть работы, так что больше она ничего сложного кирену доверять не хотела. судя по тому как он надругался над морковкой, поджарить ее он точно не сможет. разве что зажарить до черноты. но кому это надо? - значит, рос в богатстве и достатке, что тебя всегда с ложечки кормили? - и вот тогда стало понятно, как у него такого молодого так много уже успехов по жизни. - ну, у меня нет выхода. есть же что-то надо. не все могут заказывать еду каждый день. - наконец, встав, она принимается складывать все части супа в один котел. сначала, поджарив лук с морковью, а потом, разделав на скорую руку свеклу, стараясь не обжечься, была очень горда собой, что смогла сделать борщ посреди ночи.  последними в бульон вариться пошли и шарики из теста. а вот кусок говядины уже лежал перед киреном с намеком, что его можно есть.
- не бойся, не отравимся. - уже разливая по тарелкам суп, говорит кати. - надеюсь. - она ставит перед ним тарелку и хлеб, с небольшим намеком. но кирен так ничего и не понял. ну и ладно. все равно кати есть хлеб не собиралась. уж слишком плохо она себя чувствовала для такой тяжелой еды. взяв ложки, она садится на свое место, и вновь укутавшись в одеяло, по которому сильно соскучилась, принимается за еду, восхваляя свеклу и ее шикарный вкус.
- ну как? только честно. это конечно, не так вкусно как у бабушки, но сойдет. - кати довольно смотрела в суп, а потом подняла на кирена глаза. вот ему точно все нравилось не так сильноо как ей. он так и не попробовал, смотря на непривычный цвет супа. и кати уже нагло уставилась на него, давая понять, что пока он все не съест - она от него не отстанет.

ейвдруг стало не по себе от ответа кирена. одним предложением он ответил на все вопросы, что она тут гордо формулировала минут пятнадцать и поставил очень в неловкое положение. кто ж знал-то. кати вся замялась, так и не придумав, что ответить и решила просто с умным видом промолчать. видимо, с ее стороны это было лучшим решением. понятно. значит, с этим человеком закрыта тема семьи, детства и родителей. закрыта тема ближайшего прошлого и языков, на которых он говорит.  кирен ведь так и не ответил. значит - ему неприятно. и о чем с ним теперь разговаривать?
- зато у тебя есть все шансы научиться. - с доброй улыбкой глядя на него, говорит кати. вот уж кому-кому, а этому человеку, у которого из окна виден центральны парк, прибедняться не стоит. и он явно не похож на существо, не различающее понятий "сварить" и "запечь". - ты можешь уже есть мясо, если хочешь. мне нужен был только бульон. - мямлит она, заметив его недоверчивый взгляд в сторону кастрюли, мяса и кати. он явно не понимал что происходит. а тратить внутреннее тепло на объяснения кати совсем не хотела. правда он все равно заставил ее это сделать.
- нет, это суп. только его пьют из чашки. или заедают им что-то тяжелое. например картошку. - совсем не обращая внимания на невозможную температуру супа, говорит кати, пережевывая кусок свеклы. а кирен продолжал воротить нос и врать, что ему вкусно. на самом деле, кати это даже задело, и особенно после того, как он предложил добавлять туда картошку. и она еле сдерживалась от раздражающего "не хочешь - не ешь". но она лишь скромно потупила глаза в тарелку, стараясь не обращать внимания на недовольную морду перед собой. - самое оно, чтобы не заболеть. - грустно бурчит она себе под нос, и уже сама теряет весь запал и аппетит, разламывая кусочек теста в тарелке на две некрасивые части. хотя, таким борщом мама кормила либо на праздники, либо когда все уже заболели и не могли есть ничего другого. так что кати сейчас сама поставила на себе крест, задав своему мозгу задачу болеть без шансов на нормальную жизнь.
она так и проковыряла всю тарелку, пока кирен не отодвинул свою от себя, тяжело выдохнув и поблагодарив кати. будто бы она тут его червей есть заставляла.а потом и вовсе стал гнать ее вон с глаз. правда, уходит сам, чем снова ставит кати в неловкое положение. и она даже не знала как на это реагировать. с ней еще так по-хамски не обращались.
правда кирен возвращается и с довольным видом отбирает у нее тарелку, на который оставался последний кусочек свеклы. и кати провожала ее своим самым грустным на свете взглядом. а кирен не переставал удивлять, что кати даже бесстыдно на него уставилась, потянув вверх бровь. и снова у него на уме чай. а вроде психовал, когда она по ошибке назвала его британцем. зато чай хлещет как королева елизавета.
- как это почему? - она едва на него смотрит и очень грустно улыбается. а затем, будто по привычке, смотрит вниз, боясь и стесняясь своих слов и саму себя. - с мужиками гулять. - она специально повторяла слова вахтерши, не желая, чтобы кирен узнал настоящую причину. (ведь ей все еще было стыдно, как и полгода назад.) правда потом кати решила, что звучит вульгарно и вызывающе, и вовсе запуталась с руками в одеяло, укрываясь по самые уши, и осознавая, что ей очень холодно. и то ли температура ее подтолкнула, то ли кати действительно хотела, чтобы об этом кто-то знал. потому как даже полли не знала почему кати действительно здесь. но не все сразу.  - я получила грант от местного университета. а у них хорошие связи с нью-йоркским филармоническим оркестром. туда многие хотят попасть. у них хорошо платят. и мне не пришлось учиться в колледже. да и какая замечательная страна. - кати усмехается, будто забывая, что в этом мире деньги у людей на первом месте, а потом уже все остальное. и ее слова могут воспринять вполне серьезно. для полли это стало аргументом. но она поднимает глаза на кирена. а он ей не верит. смотрел сейчас примерно так же, как совсем недавно смотрел на ее суп.
- ну ладно. подвернулся шанс, и я сбежала. - от кого сбежала? от бывшего парня? ну нет. так сразу такое людям не говорят. от мамы? - тоже плохой аргумент. подумает, что неблагодарная. и вроде больше не от кого бежать. - от постоянной опеки. но как оказалось: жить одному не так просто. - пойдет. и перед ней появляется чашка с чаем, а кати, продолжая смотреть в одну точку, вовсе ничего не замечает. и голос кирена, растворяющийся где-то глубоко в голове, ее сначала убаюкивал, потом испугал. тут-то кати и поняла, что у нее заложило уши и сильно запершило в горле.
- тут тоже холодно, прям очень. - и только сказав, кати начинает жутко кашлять, начиная видеть черные круги перед глазами. она извиняется и залпом выпивает половину чашки, что стояла перед ней. мама бы уже точно назвала диагноз и вылечила бы. но мамы рядом нет. и кати стало совсем грустно.
- я пойду лягу. - кати допивает чай и крепче сжимает в руках одеяло, благородно ей предоставленное. и ей уже было все равно, насколько северный полюс устроил кирен в гостиной. все равно ей было холодно.

Отредактировано Kati Thackeray (2016-11-18 03:44:59)

она засыпала с какой-то невероятной тяжестью на душе, ей было так мерзко и паршиво, что казалось, будто она вот-вот заплачет. словно маленький котенок, кати забилась в угол дивана, и, поджимая под себя ноги крепко держала одеяло. ей так хотелось позвать маму, так хотелось попросить ее совета, но эта противная гордость так и не позволяла кати звонить матери. совсем недавно они разругались словно в последний раз. да и поздно уже. ей хотелось плакать, или хотя-бы грустно потягивать сопли. ей и самой хотелось немного погрустить, дать себе слабину, которую она хладнокровно втоптала ногами в землю. полли всегда слышала ее. а сейчас кати была одна. и только этот славный мужчина укрыл ее очередным слоем одеяла, заметно вдавив кати в диван.
и кати сама не заметила как выключилась. словно по щелчку. а вроде ей было так холодно, что даже кости дрожали. но было здесь что-то теплое, что-то спокойное, позволившее ей это сделать. она засыпала так, будто бы с ней рядом действительно был кто-то родной, кто позаботится и поможет. ей вовсе не было страшно, пусть это и звучит глупо, но кати доверилась кирену. и она никогда об этом не пожалеет.
проснувшись, кати едва продирает глаза. она будто ревела всю ночь и глаза слипались непонятно от чего. она озирается по сторонам: мягкий солнечный свет проходил через шторы и слегка грел комнату. кати в панике бросается к телефону и понимает, что она проспала. очень неслабо проспала. паника охватывает ее сознание. глаза мечутся из стороны в сторону, а голова все так же нещадно раскалывается по швам. будто бы ее били по затылку чем-то большим и тяжелым. но кати все равно подскакивает с места. и только потом осознает, какой ошибкой это стало. голова - полбеды. все кости начали ныть то ли от неудобной позы, то ли это был уже возраст. но так сильно шея у кати, кажется. еще никогда не ныла.
успокоившись, она опускает руки и вновь садится на нагретое местечко. только уже спрятав лицо в ладонях и не зная что делать. как минимум надо предупредить. она набирает первого попавшегося одногруппника. "фредди?", - и кати замечает, что у нее пропал голос. теперь она говорила, словно прокуренный старый мужик с длинной рыжей бородой. а когда не хватало дыхания переходила на мерзкий писк, от которого ей самой становилось плохо. "фредди, передай, пожалуйста, что я заболела". - и фредди начинает смеяться, говоря, что знает он эти заболела, а кати просто перепила вчера ночью. но она даже не стала оправдываться, сказав  лишь "пожалуйста" еще один раз. фредди протянув свое "ага" бросил трубку. начиналась пара. сольфеджио, черт его дери.
она вновь обхватывает одеяло, путаясь в нем всеми частями тела и начинает вновь надрывно кашлять, осознавая, как же все на самом деле плохо. но еще секунда - и она снова засыпает, так толком и не укрывшись, а теплое одеяло так и вовсе скинув на пол. и она совсем не заметила кирена, который сидел совсем недалеко в позе вопросительного знака. так бы ей обязательно стало жиль его спину.
так же внезапно как и уснула кати просыпается. только вот на этот раз уже была причина. к ее лицу прикасается мертвенно-бледная и настолько же холодная ладонь, что поначалу ей становится жутко от всей этой картины. но затем она замечает обеспокоенное лицо кирена, и понимает, что это явно не потусторонние силы пришли по ее душу. с облегчением выдохнув, кати пытается сесть на своем месте, но с болью хватается за виски и скрючивается к коленям, снова начав пронзительно кашлять, выплевывая легкие вместе с остальным богатым внутренним миром.
- извини. - кряхтит она, еле разогнувшись. - ты выглядишь уставшим. ты вообще спал? - и пожалуй, кирену не стоит сейчас говорить кати, что он пытался просидеть здесь всю ночь, наблюдая как она спит. только странные люди следят за сном других людей. - я сейчас умоюсь, и, наверное, пойду. и так уже достала тебя. - она слабо улыбается, протирая глаза и наконец смотря на теккерея. - сядь, пожалуйста, чего встал? - она стучит по дивану рядом с собой, и когда кирен повинуется ее воле устало кладет голову ему на плечо, будто бы снова засыпая. но спать ей совсем не хотелось. просто сильно болела голова. она так и просидела безмолвно положив голову ему на плечо еще очень долго, будто бы ленясь встать. но кирен был такой теплый, пусть руки у него были и холодные. и кати было с ним спокойно и легко.
- тебе приготовить поесть? все равно в консерваторию я сегодня не иду. хоть какая-то польза, зато от меня будет. - хриплым басом почти шепчет кати и отстраняется от него, потянувшись за толстовкой, которую сбросила во сне, когда стало очень жарко. - мне стыдно так просить, но у тебя не будет пары носков? а то у меня пальцы мерзнут. - и она даже была готова отставить всю свою брезгливость, лишь бы уже не было так холодно.

на дворе было уже за полдень. солнышко весело светило а грустные студенты пошли на третью пару. а теккерей говорит, что в это время он только ложится. и кати ему не верит. вчера они встретились в третьем часу. слишком мало времени для сна. он определенно что-то скрывал. и кати посмотрела на него с подозрительным прищуром. - тебе надо больше спать. - тихо говорит она, отводя взгляд вниз. кирен и вправду выглядел паршиво, так что кати это разглядела и наполовину слипшимися глазами. она не знала, если честно, как выглядит сама, но явно не как королева красоты. от жесткого дивана она совсем не выспалась, да и этот противный кашель мешал все время. так что кати с чистой совестью проигнорировала вопросы кирена, иначе бы ее шея подняла бунт, и следующие несколько дней кати бы вообще не пошевелилась.
- кирен, это не самая лучшая идея. не дай бог тебя заражу, к тому же, у тебя наверняка куча своих дел. и вдруг я и завтра просплю все на свете? а потом меня выкинут из университета или страны, и мы больше никогда не увидимся. - она тихо смеется, будто бы кирен действительно пожелал бы вновь ее увидеть. наверняка забудет о ней уже завтра, или наоборот, она будет приходить к нему в страшных снах со своим странным низким голосом и заложенным носом. вот кати бы вряд ли себя захотела вновь встретить такую. - ты потом будешь жаловаться, что я пришла к тебе в день квартального отчета, съела твою еду и заняла твой диван. - кати откровенно косила под дона корлеоне, теперь-то она поняла, на кого похож ее голос. и она начинает весело смеяться, совсем позабыв, что у нее раскалывалась голова. и это все сильно ее по этим самым мозгам стукнуло. и вообще кати не хотела тут оставаться только из-за этого жесткого дивана. хорошо хоть скоро кирен его поменяет на более мягкий и кати будет где спать. а пока этот твердый кусок пафоса ей совсем не нравился.
но кирен и слушать ничего не хотел. он наоборот плотнее укутывает кати в одеяло, что ей даже показалось, что он всю ее общупал. а потом вспомнила, что ее не за что щупать и одеяло слишком толстое и одновременно прослезилась и с облегчением выдохнула. - это и моя вина тоже. так что не кори себя. к тому-же, теперь мне надо ко врачу за справкой. там и узнаю, какие лекарства нужны. - ну не хватало еще, чтобы он ей на лекарства тратился. максимум, что она могла принять от кирена - вареную картошку, чтоб над ней подышать или спиртовой компресс на горло, чтобы снесло крышу и стало хорошо. но в них уже не было смысла. - и да, я уже говорила, что, кажется, влюбилась? - заметив когнитивный диссонанс на лице кирена, кати вновь весело, но уже тихо смеется. - в твои бесподобные комплименты. - кирен, смутившись, сбежал от кати за носками, и ей даже стало немного совестно. может она что-то не то сказала и задела чьи-то нежные чувства? но смятение быстро прошло, и носочки уже были на ногах кати, даже несмотря на пятку чуть выше щиколотки. правда она не поняла выражение "морщить нос", и надеялась, что эти носки просто модные. без всяких оговорок.
а когда он ушел в ванную, кати вновь откинулась на подушку и лишь на секунду прикрыла глаза. как оказалось, за секунду прошел час. и когда она встала, кирен уже сидел на кухне и пил чай. а ей стало совсем неудобно. обещала же ему еду.
на скорую руку умывшись и надеясь, что кирен не будет против, если она подтырит у него пасту, она пальцем почистила зубы и попыталась привести волосы в порядок. собрав все в высокий хвост кати сложила одеяла и пошла, наконец, на кухню выполнять обещания. пожелав кирену приятного аппетита, кати между дел достает все необходимое для блинчиков, к счастью там не было ничего запредельного, и в той же миске, что вчера месила тесто, готовит тесто для блинов.
- ты не обращай внимания, занимайся своими делами, а как будет готово, я тебя позову. тебе точно сегодня никуда не надо?  - она достает самую тоненькую сковороду, которую нашла и ставит на плиту. смазав ее салфеточкой маслом и подождав, пока все прогреется, кати выливает тонкий слой теста и ждет, пока все подрумянится и отлипнет. и мысленно она все смеялась с кирена. на тефлоновой сковороде были признаки чего-то металлического. кати бы мама уже давно за такое уши надрала.

она ставит чайник и заполняет миску водой, чтоб та сама помылась. отдирает последний блинчик и свою золотистую горку переносит на стол. - кушай - ласково произносит кати, наливая чай. - надеюсь, хоть это тебе понравится. - язвительно говорит кати и садится недалеко от кирена, уже будто по привычке сев на собственные пятки. хотя теперь ноги вовсе не мерзли. - чем займешься сегодня? - она вытаскивает третий блинчик с конца, минуя самые горячие и довольно начинает его жевать. - чем ты вообще занимаешься? если у тебя действительно нет подвала с блондинками, которых ты насилуешь и убиваешь за фальшь? - кати снова смотрит на него с самым большим на свете подозрением, но затем смеется и вновь задыхается от собственного кашля. - да и откуда у такого важного  и серьезного человека взялось время и желание читать остин? ты явно скрываешь тут двенадцатилетнюю девочку.

она спокойно пила чай и слушала его оправдания. кирен веселил ее одним только своим видом. ему совсем не требовалось прикладывать какие-либо усилия, чтобы начать выглядеть немного глупо. он смущался от простой интонации и терялся от самых простых вопросов. кати чувствовала, будто разговаривает не со взрослым мужчиной, старше нее на целый десяток лет, а с маленьким мальчиком, который заблудился. и ей хотелось просто взять его и обнять, поцеловать в щеку, взъерошить ему волосы и сказать что все хорошо. жаль, что взрослые мальчики не любят, когда их называют маленькими.
и этот маленький мальчик все продолжал ей намекать, что надо бы катеньке остаться тут еще надолго. таковы были его капризы. и хитрые взгляды вовсе не означали, что он замыслил что-то плохое. кати видела, что ему было одиноко, точно так же, как и ей самой. только вот кати повезло чуть больше. у нее все-таки была полли, она заполняла собой всю тоску и хандру. полли была вездесущей и ей это нравилось. а кати просто была не против. а кирен был совсем один. и она ему сочувствовала.
- мне надо ко врачу. - с сожалением повторяет кати. - иначе так и буду говорить таким жутким голосом. - она немного грустно улыбается, и тянется к чашке, в которой буквально секунду прячется. а тем временем кирен успел рассказать ей всю свою жизнь. и ей было интересно, она прям вся чесалась в желании узнать, что же случилось с киреном. какое ранение, куда, как? она почти попросила его показать. но вовремя одумалась. не хватало еще снова ставить мужика в неловкое положение.
- ты так и не сказал, на каких языках говоришь. - как-бы между прочим заявляет кати, и пытливо смотрит на кирена. - в школе учил? - она начинает ерзать на стуле, а то внезапно ей стало совсем неудобно. и только удобно усевшись кати понимает, что у нее кончился чай. а вставать было слишком лень. с грустью отставив чашку, она принимается уминать блины всухомятку. не просто так же она битый час у плиты стояла.
- сладкий, со мной тебе будет скучно. я не фальшивлю. так что тебе придется содержать меня очень долго. а насиловать и убивать кого-то другого. - и кати начинает весело смеяться. она представила, в каком щенячьем восторге начнет бегать мистер патерлини, если такое когда-нибудь случится и как мгновенно перестанут болеть ее руки, по которым экспрессивный итальянец то и дело бьет.
а кирен почему-то начинает оправдываться, будто бы кати ему поверила. да и будь это миллион раз правдой. один разь ударь человека смычком, и он больше никогда к тебе не подойдет. так что у кати в таком случае было неслабое вооружение. - так значит, ты не любишь подвалы, блондинок, и двенадцатилетних девочек? и к тому же был прилежным мальчиком в школе, раз прочитал остин? - кати улыбается, собираясь очередной раз обвинить кирена в немного испорченной ориентации. но шутка устарела, да и обзывать человека нехорошо. потому она проглотила свои язвительные комментарии и просто назвала теккерея ботаником. заметив, что наверняка ему в детстве хулиганы прохода не давали.
- а ты и не задаешь мне вопросов. - с важным видом замечает кати, как только кирен стал на нее наезжать. наверное, за ее бесконечными вопросами у него попросту не осталось времени. она поправляет голос. а точнее, прокашлявшись, смотрит на кирена с очень хитрой улыбкой и говорит, четко выговаривая каждую буковку: привет. меня зовут кася. я из гданьска. мне девятнадцать. мой день рождения одиннадцатого сентября. лондон - столица великобритании. я учусь в нью-йоркской академии искусств. у меня есть младший брат. его зовут ян. он глупый. великобритания состоит из 4 частей: англия, уэльс, шотландия и северная ирландия. а я люблю доверчивых мальчиков как кирен теккерей. особенно приходить к ним и есть их еду. - она начинает весело смеяться, совсем не обращая внимания, что улыбка кирена больше выглядела как намек, что ей пора отсюда валить и не оглядываться. да ее голос был не настолько жуткий, насколько была его улыбка. - теперь-то ты доволен? мы уж точно знаем друг о друге одинаково. хотя нет. я не знаю когда у тебя день рождения. и налей мне еще чаю, пожалуйста.